Методическая рекомендация. Прежде чем приступить к чтению и осмыслению нижеприведенного текста, следует прочитать названный диалог Платона, причем прочитать без предварительного чтения каких-либо комментариев, предисловий и послесловий.

После чтения следует самостоятельно выделить основные мысли Платона и только после этого внимательно прочитать нижеприведенный текст. Далее следует вновь прочитать диалог с тем, чтобы приблизиться к метацелостным смыслам диалога гениального философа.

Данная рекомендация относится и к последующему анализу работ других философов. Замечу, что сам я вдумывался в диалог без чтения каких-либо комментариев к нему, в том числе и комментариев, которые помещены в цитируемом ниже издании сочинений Платона.

Контекстуальный анализ диалога

В этом разделе проведем анализ диалога главным образом для выявления логики Платона при формулировке принципов его гносеологии, онтологии, этики и антропологии (анализ текста диалога по изданию [Платон, 1993]). Федон - ученик Сократа, который был с философом перед его смертью. В этом диалоге тема смерти служит поводом для рассуждений не только об этике и экзистенциальных проблемах, но и в не меньшей степени о путях постижения истины.

Ключевым положением, высказанным главным героем диалога - Сократом, я думаю, является следующее: «...человек, который действительно посвятил себя философии, перед смертью полон бодрости и надежды обрести за могилой величайшие блага... Те, кто подлинно предан философии, заняты на самом деле только одним - умиранием и смертью» [«Федон» 64ab]. Какие величайшие блага ждет человек после смерти? Почему философы занимаются прежде всего умиранием и смертью? Если не вчитываться в дальнейший текст диалога, то мы можем понять эти высказывания на уровне расхожих философских и житейских стереотипов: «величайшие блага» - это благодатная райская жизнь, а «умирание» - это пренебрежительное отношение философа к самому страшному для обывателя злу - смерти. С позиции философско-методологической значимости диалога такое понимание смещает основные акценты Платона.

На вопрос Сократа «А “быть мертвым” - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, так же сама по себе?», участник диалога Симмий отвечает утвердительно [«Федон» 64ed].

Здесь важно отметить, что в сократовском диалектическом диалоге утвердительные и отрицательные сентенции высказывают участники диалога, а не сам Сократ, т.е. они сами продуцируют истинные суждения, а Сократ занимается только родовспоможением (отсюда и название, данное самим Сократом своему методу, - «маевтика», что в переводе с греческого означает повивальное искусство). Некоторые риторические вопросы Сократа, с которыми в итоге соглашаются участники диалога, я буду цитировать без вопросительного знака.

Далее сообщается, что «в том прежде всего себя обнаруживает философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей». Почему поясняется вполне определенно причина отличия искателя истины? Потому, что люди не могут доверять ни своему зрению, ни слуху, так как мы ничего не видим и не слышим точно, тем более мы не можем доверять другим телесным чувствам [«Федон» 65bc].

Контрапункт диалога заключается в двух следующих друг за другом вопросах Сократа: «Когда же в таком случае душа приходит в соприкосновение с истиной? Ведь, принимаясь исследовать что бы то ни было совместно с телом, она - как это ясно - всякий раз обманывается по вине тела... Так не в размышлении ли - и только в нем одном - раскрывается перед нею что-то от подлинного бытия?» [«Федон» 65bc].

Первый вывод Платона - это, можно сказать, замутненность познавательного мышления, связанного с телом и органами чувств, а светлый путь к истине, т.е. бытию, лежит в сфере чистого мышления, максимально освободившегося от тела.

Эта мысль - исходная в гносеологии Платона и центральная для всего философского рационализма. В истории философии вариаций этой мысли у философов-рационалистов можно найти много. Сам Платон многократно повторяет ее в «Федоне» и в других диалогах. В «Федоне», например, особо выразительно высказывание: «А разве мы уже не говорили, что когда душа пользуется телом, исследуя что-либо с помощью зрения, слуха или какого-нибудь иного чувства (ведь исследовать с помощью тела и с помощью чувств - одно и то же!), тело влечет ее к вещам, непрерывно изменяющимся, и от соприкосновения с ними душа сбивается с пути, блуждает, испытывает замешательство и теряет равновесие, точно пьяная?» [«Федон» 79cd].

Платон ставит вопрос, почему душа (в контексте диалога «душа» - это идеальная интеллектуальная составляющая человека) при движении к истине бежит от тела и хочет остаться наедине с собою? [«Федон» 65de]. Вполне оправданным предположением причины этого «бегства» может быть только утверждение, что общие понятия (идеи, эйдосы) существуют сами по себе.

Платон пишет, что очевидно существование, например, прекрасного и доброго, но ни прекрасного, ни доброго самих по себе вне вещей невозможно увидеть во-очию [«Федон» 65de]. Платон имеет веские основания для принятия такого положения; в целом оно основано на том, что противоположное утверждение (что общие понятия сами по себе не существуют) приводит к релятивизму и субъективизму, т.е. прощанию с надеждой овладеть истиной. Тот или иной единичный предмет может быть красивым, или тот или иной конкретный поступок может быть добрым для одного человека, и в то же время в том же месте для другого человека этот же предмет может быть безобразным, а поступок - жестоким. Если это было бы только так, то из наших душевных чувств красоты и добра не родились бы общие интерсубъективные понятия «красота» и «добро».

После названного утверждения о существовании общих понятий (идей, эйдосов) самих по себе, т.е. после придания им самостоятельного онтологического статуса, Платон вновь утверждает основной тезис своей гносеологии, а вместе с этим и рационализма, или «интеллектуализма», всей истории философии. Он пишет, что «тот ближе всего подойдет к истинному знанию», кто «подходит к каждой вещи средствами одной лишь мысли (насколько это возможно), не привлекая в ходе размышления ни зрения, ни иного какого чувства...» [«Федон» 65de].

И далее Платон завершает первый цикл формулировки основ своей гносеологии и онтологии, возвращаясь на новом витке диалектической спирали развития философской аргументации к исходному общему положению об умирании как постоянном занятии философа. Это положение, как мы увидели, было обогащено гносеологическим, а затем и онтологическим содержанием, и вместе с этим в контексте оно было прояснено прежде всего как метафора.

В дальнейшем мысль Платона начинает новый виток спирали, и в последующем тексте названный центральный тезис (умирание - постоянное занятие философа), только что выявленный как метафора, принимает уже буквальный онтологический смысл. Платон утверждает, что действительно полное очищение души происходит только после действительной смерти, т.е. «пока сам Бог не освободит нас», и далее он пишет: «Очистившись, мы, по всей вероятности, объединимся с другими такими же, как и мы [чистыми сущностями], и собственными силами познаем все чистое, а это, скорее всего, и есть истина» [«Федон» 67ab].

Показательны уточнения «по всей вероятности» и «скорее всего» как раз при подходе ко второму узловому утверждению Платона, которое относится уже не к гносеологии, как первое, а к онтологии. Здесь Платон вполне корректно при переходе предмета философствования в область метафизики высказывается предположительно.

В процессе нашего анализа здесь принципиально важно заметить следующее. Вполне ясно, что Платон в этом пунк-те подходит с читателем к предположению о существо-вании идеального мира чистой истины, где собираются души после смерти человека. В итоге можно утверждать, что если гносеология Платона достаточно убедительно обосновывается им как всеобщая и необходимая, то его учение о бытии, т.е. онтология (учение об абсолютном и первичном мире идей, или эйдосов) обосновывается гипотетически, как возможная. Можно еще сказать иными словами: онтология Платона есть постулат, вытекающий из основоположений его гносеологии.

Таким образом, мы видим, что онтология Платона зарождалась из «духа» основоположений его гносеологии. При этом надо заметить, что философию Платона обычно излагают вне и независимо от живого философствования, попытка раскрытия которого здесь непрерывно реализуется.

Чаще всего в учебниках по философии и изданиях по истории философии вначале излагается онтология Платона, т.е. его учение о занебесном мире идей, и только как следствие этой онтологии излагается гносеология Платона, т.е. его учение о постижении Истины «припоминанием», или идей (эйдосов) в чистом мышлении или в сфере идеальной душевной жизни человека (здесь надо заметить, что в контекстах диалогов Платона понятия «душа», «разум», «мышление» содержат один и тот же смысл идеальной ипостаси человека в ее отличие от тела).

Я однажды пришел к мысли, что смысл жизни и смысл смерти - один и тот же вопрос. Интересно, как это отражено в истории человечества. В данном случае, читая Платона, интересно сравнить его учение с учением «Нового Завета».

Из вышесказанного следует, что для Платона смысл жизни - это путь к Истине, который облегчается аске-тическим освобождением разума (души) от бремени тела, а смысл смерти - это новая жизнь в царстве чистых сущностей, т.е. жизнь в мире Истины. Причем для Платона, как и для Сократа, «подлинная добродетель... сопряжена с разумением, все равно, сопутствуют ли ей удовольствия, страхи и все иное тому подобное или не сопутствуют» [«Федон» 69b].

Христианский смысл жизни - это путь к Истине, основой которого является любовь к Богу и который облегчается также аскетическим освобождением разума (души) от бремени тела, а смысл смерти - это новая жизнь в Царствии Небесном, т.е. в мире Абсолютной благодати и соответственно Истины. Как видим, сходство большое, но есть и принципиальная разница: по Платону, путь к вечной благодати - это прежде всего путь познания Истины; в христианстве путь к вечной благодати - это, помимо знания слов Христа «Я есмь путь, и истина и жизнь», еще и все то, что содержится в Священном Писании, а главное - любовь к Богу.

В этом фрагменте целесообразно процитировать Платона: «...истинные философы много думают о смерти, и никто на свете не боится ее меньше, чем эти люди» [«Федон» 67e] и апостола Павла: «Итак, если вы воскресли со Христом, то ищите горнего, где Христос сидит одесную Бога; о горнем помышляйте, а не о земном. Ибо вы умерли, и жизнь ваша сокрыта со Христом в Боге» [Кол. 3, 1-3], а также: «Cмерть! где твое жало? ад! Где твоя победа?» .

Здесь мы вместе с Платоном приходим еще к одному закономерно возникшему вопросу - доказательству бессмертия души. Для концепции Платона этот, по сути онтологический вопрос, как видно из сказанного выше, больше значим для гносеологии, нежели для онтологии как таковой.

Мы рассмотрим доказательства бессмертия души Платоном, в том числе с позиции общей методологической установки выявления типологии доказательств существования метафизических объектов.

Первое доказательство основано на констатации того, что в мире противоположности взаимопереходят одна в другую: «Возьми, например, прекрасное и безобразное, или справедливое и несправедливое, или тысячи иных противоположностей. Давай спросим себя: если существуют противоположные вещи, необходимо ли, чтобы одна непременно возникала из другой, ей противоположной? Например, когда что-нибудь становится больше, значит ли это с необходимостью, чтобы сперва оно было меньшим, а потом из меньшего становится большим? ...И слабое возникает из сильного...? Если что становится хуже, то не из лучшего ли? Если справедливое, то из несправедливого?» [«Федон» 70e]. В этой риторической форме доказательства на все названные выше вопросы следует утверждающее «Да!». Это «Да!» подтверждает основной тезис доказательства - «живые возникают из мертвых и никак иначе» [«Федон» 70d]. В ходе данного доказательства Платон приводит еще аналогию сна и бодрствования, которые возникают друг из друга.

Конечно, это доказательство Платона для критического ума совсем не доказательство. Взаимопереходы каких-то противоположностей не дают оснований для утверждения, что всем противоположностям это свойственно. То, что имеет место при отношениях понятий количества «большее» и «меньшее» или этических понятий «хорошее» и «плохое», не обязательно имеет место при онтологических понятиях «жизнь» и «смерть».

Второе доказательство бессмертия души (которое относят, непонятно почему, к первому доказательству, например в издании [Платон, 1993]) в этом диалоге Платона более серьезно и убедительно. Оно содержится в кратком замечании: «...если бы все причастное жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла?» [«Федон» 72c]. Здесь мы видим лучший, чем вышеприведенный аргумент, построенный по аналогии, логико-содержательный аргумент. Этот аргумент хотя и не является достаточным, но и не мог быть отвергнут как во времена Платона, так и во времена современной нам науки XXI в.: вопрос, возникла ли жизнь человека из Жизни или неживой природы, не имеет однозначного решения.

Третье доказательство (в издании [Платон, 1993] оно названо вторым в силу указанного мной выше упущения) имеет в своей основе гносеологическое положение Платона о том, что знание - это припоминание. Он пишет: «...знание на самом деле не что иное как припоминание: то, что мы теперь припоминаем, мы должны были знать в прошлом... Но это было бы невозможно, если бы наша душа не существовала уже в каком-то месте, прежде чем родиться в нашем человеческом образе. Значит опять выходит, что душа бессмертна» [«Федон» 73a].

Основное гносеологическое положение Платона о том, что знание - это припоминание, излагается им во многих работах; данное положение подробно изложено, например, в диалоге «Менон»; в его разделе 81b-86b Платон, в частности, утверждает (как всегда, устами героя диалога - Сократа): «А раз душа бессмертна, часто рождается и видела все и здесь, и в Аиде, то нет ничего такого, чего бы она не познала; поэтому ничего удивительного нет в том, что и насчет добродетели, и насчет всего прочего она способна вспомнить то, что прежде ей было известно». Интересно заметить, что в «Меноне» бессмертие души обосновывается ссылками на авторитеты - Сократ говорит, что о бессмертии души «говорит и Пиндар и многие другие божественные поэты» [«Менон», 81b].

Здесь, казалось бы, можно увидеть у Платона порочный круг: из веры в бессмертие души следует концепция познания как припоминания, а концепция познания как припоминания служит аргументом в доказательстве бессмертия души. Это, однако, не так. В «Меноне» на самом деле бессмертие души обосновывается ссылкой на авторитет «божественных поэтов», а в «Федоне» исходным в аргументации является беспредпосылочный эмпирический факт познания как припоминания. Последнее видно из следующей реплики одного из участников диалога: «Лучшее доказательство (знания как припоминания. - В.К.), - сказал Кебет, - заключается в том, что когда человека о чем-нибудь спрашивают, он сам может дать правильный ответ на любой вопрос - при условии, что вопрос был задан правильно. Между тем, если бы у людей не было знания и верного понимания, они не могли бы отвечать на вопросы» [«Федон» 73a].

Далее Платон образным сравнением поясняет, что он имеет в виду под припоминанием то, что наши чувственные факты вызывают в нас высшие образы: «Но тебе, конечно, известно, что испытывают влюбленные, когда увидят лиру, или плащ, или иное что из вещей своего любимца: они увидят лиру и тут же в уме у них возникает образ юноши, которому эта лира принадлежит. Это и есть припоминание» [«Федон» 73d].

В итоге Платон переходит к своей - пожалуй, наиболее часто встречающейся в его диалогах - теме онтологического соотношения общих понятий и вещей чувственного опыта (вещей физического земного мира, данных нам в ощущениях). В данном случае он рассматривает общее понятие, или идею, «равное». Ход его рассуждений следующий: любые вещи могут быть и равными, и неравными чему-либо - тогда действительно равенства самого по себе в чувственном мире нет - «...стало быть, мы непременно должны знать равное само по себе еще до того, как впервые увидим равные предметы...» [«Федон» 75a] - видим мы и слышим с самого мига рождения на свет, «но знанием равного мы должны обладать еще раньше... Выходит, мы должны обладать им еще до рождения» [«Федон» 75bc].

После такой аргументации Платон приходит к окончательному выводу: «...если существует то, что постоянно у нас на языке, - прекрасное, и доброе, и другие подобного рода сущности, к которым мы возводим все, полученное в чувственных восприятиях, причем обнаруживается, что все это досталось нам с самого начала, - если это так, то с той же необходимостью, с какой есть эти сущности, существует и наша душа, прежде чем мы родимся на свет» [«Федон» 76de]. Итак, по Платону, если есть вечные сущности как вечные идеи мира и человеческого знания, то есть и бессмертие человеческой души.

К этому аргументу Платон дает и психологическое объяснение боязни смерти человеком, как боязни того, что душа после смерти рассеивается, исчезая из мира совсем (здесь нет речи о демокритовских атомах, но понимание смерти как рассеяние души очень близко всем материалистическим учениям). Объяснение страха в метафоре Платона, надо полагать, в том, что человек не вполне разумен, он как малое дитя и не знает своего истинного человеческого положения в мире. Платон пишет: «...пожалуй сидит в нас какое-то малое дитя - оно-то и всего боится. Постарайся же его разубедить, чтобы оно не страшилось смерти точно буки» [«Федон» 77d]. Данное дополнение лишний раз свидетельствует о мудрости Платона, который не только приводит логико-диалектическую аргументацию своих концепций, но и предусматривает психологические аспекты их восприятия.

Четвертое доказательство. Посылка этого доказательства выводится из проблемы, проистекающей из опыта. Как известно, все составное рано или поздно распадается, подлежит рассеянию, следовательно, душа будет бессмертной, если она несоставная, целостная.

В контексте данного аргумента Платон приводит свое ключевое утверждение, что сущности, например «прекрасное само по себе», неизменны, как и все причастное бытию, и незримы. Но и душа безвидна, а тело в противоположность этому зримо (см. [«Федон» 78-79]). На основании данной логики Платон приходит к заключению: «...божественному, бессмертному, умопостигаемому, единообразному, неразложимому, постоянному и неизменному самому по себе в высшей степени подобна наша душа, а человеческому, смертному, постигаемому не умом, многообразному, разложимому и тленному, непостоянному и несходному с самим собою подобно - и тоже в высшей степени наше тело» [«Федон» 80b]. Далее Платон пишет, что в итоге душа уходит в места славные, чистые, безвинные - в Аид, к благому и разумному Богу [«Федон» 80d].

Надо обратить внимание на цитату, приведенную выше, не только как на утверждение о бессмертии души после приведения очередного аргумента, но и как на обстоятельную характеристику атрибутов мира Абсолютного Бытия и земного материального человеческого мира.

Данный аргумент Платон в заключение сопровождает этическими вопросами греха, наказания и искупления. Он пишет, что если душа была близка к телу и считала истинным только телесные наслаждения и утехи, приучалась ненавидеть и бояться, то такая душа, «...смешанная с телесным, тяжелеет, и эта тяжесть снова тянет ее в видимый мир. В страхе перед безвидным, перед тем, что называется Аидом, она бродит среди надгробий и могил - там иной раз и замечают похожие на тени призраки души. Это призраки как раз таких душ, которые расстались с телом нечистым; они причастны зримому и потому открываются глазу» [«Федон» 81cd].

Люди не столь порочные будут скитаться не среди могил, а перейдут в различных зверей, например пьяницы в ослов, властолюбцы - в ястребов. Еще менее порочные, даже добродетельные люди, но все же не из тех, кто занимается философией, станут пчелами, муравьями или даже людьми.

Нетрудно заметить, что земная жизнь телесного, или материального, счастья, к которой так стремятся люди, в этике Платона в любом случае трактуется как наказание. Кто же получает настоящее воздаяние, спасение? Вот кто: «Но в род богов не позволено перейти никому, кто не был философом и не очистился до конца, - никому, кто не стремился к познанию. Потому-то... истинные философы гонят от себя все желания тела, крепятся и ни за что им не уступают, не боясь разорения и бедности в отличие от большинства...» [«Федон» 82bc].

Можно было бы назвать принцип дифференцированного наказания и воздаяния у Платона наивным, если бы этот вопрос был как-то решен. В христианстве, например, все отдается на волю Бога, это верно, но все же каждый человек задумывается, насколько он и другие люди грешны и насколько они праведны и как соотношение грехов и праведности скажется на их вечной жизни. Кроме того, поскольку диалоги Платона насыщены метафорами, или иносказаниями, не исключено, что Платон не вкладывал буквального значения, например, в предположение, что душа пьяницы после смерти переселится в осла.

Наконец, наименее порочные люди, а точнее говоря, праведники, по Платону, - это люди, во всем следующие разуму и побеждающие все телесное. После смерти они не возвращаются на землю и обретают вечное блаженство. Про философов он пишет так: «Внося во все успокоение, следуя разуму и постоянно в нем пребывая, созерцая истинное, божественное и непреложное и в нем обретая для себя пищу, душа полагает, что так именно должно жить, пока она жива, а после смерти отойти к тому, что ей сродни (душе философа. - В.К.), и навсегда избавиться от человеческих бедствий» [«Федон» 84ab].

Далее Платон сравнивает телесность человека с лирой, а душу с гармонией. Лиру можно разбить, а струны порвать, но гармония останется в вечности (см. обширное и многоаспектное обсуждение этой метафоры участниками диалога [«Федон» 86-94]).

Строго говоря, эта метафора не убедит неверующих в реальности посмертной жизни и вечности души: для них после разрушения лиры гармония, конечно, останется, но она может остаться только у живых людей, а не в вечной жизни. Метафора, как и вообще любая аналогия, конечно, одна из наиболее слабых форм аргументации. Такого рода приемы полезны для акцентирования внимания на проблеме и ее предмете, но они не пригодны как решающие формы доказательств чего-либо.

Пятое доказательство. Хотя Аристотель и утверждал, что «Платон мне друг, а истина дороже», все же очень многое он перенял от Платона: в данном случае тезис о том, что познание природы - это познание причин. От лица Сократа Платон говорит: «В молодые годы... у меня была настоящая страсть к тому виду мудрости, который называют познанием природы. Мне представляется чем-то возвышенным знать причины каждого явления - почему что рождается, почему погибает и почему существует» [«Федон» 96a]. После этого тезиса платоновский Сократ выстраивает аргументацию, ссылаясь на симпатичное ему учение Анаксагора. Он говорит: «Но однажды мне кто-то рассказал, как он вычитал в книге Анаксагора, что всему в мире сообщает порядок и всему служит причиной Ум; и эта причина мне пришлась по душе, я подумал, что это прекрасный выход из затруднения, если всему причина - Ум. Я решил, что если так, то Ум-устроитель должен устраивать все наилучшим образом» [«Федон» 97c]. Первое, что хочется заметить, что воистину вся западная философия - «подстрочные примечания к Платону»! Например, в высказывании, приведенном выше, прямо сказано то, что Лейбниц назвал в своем учении о мире «предустановленной гармонией».

Следующий шаг аргументации Платона - не что иное, как указание на то, что Аристотель назвал формальной причиной (форма - это эйдос, отсюда «формальная причина» означает «сущностная причина»): «Если существует что-либо прекрасное помимо прекрасного самого по себе (здесь “если” риторический прием диалога, так как Платон в предыдущих сюжетах диалога уже доказал, что и прекрасное само по себе существует, и прекрасное в вещах существует. - В.К.), оно, мне кажется, не может быть прекрасным иначе, как через причастность прекрасному самому по себе. Так же я рассуждаю и во всех остальных случаях (т.е. применительно к другим идеям, кроме идеи “прекрасное” - В.К.). Признаешь ты эту причину?» [«Федон» 100c].

Первое, что здесь хочется заметить в качестве отступления, так это то, что каждый мыслитель в своих трудах центральную концепцию повторяет почти во всех фрагментах своих трудов, так что если кто-либо хочет познакомиться с основоположениями любого философа, ему достаточно прочитать несколько любых страниц его основного труда. Я убедился в этом. Действительно, я перелистываю страницу и нахожу: «...единственный путь, каким возникает любая вещь, - это ее причастность особой сущности, которой она должна быть причастна...» [«Федон» 101c]. Перехожу к следующей странице и нахожу вновь вариацию на ту же тему (на тему центральной концепции Платона): «...каждая из идей существует и...вещи в силу причастности к ним получают их имена» [«Федон» 102b].

После этой ремарки вернемся к основной канве аргументации. Далее Платон рассуждает о принципиальной несовместимости, или разнородности, сущностей (например, что идея четного не принимает идеи нечетного) и приходит к утверждению, что в теле, чтобы оно стало живым, должна появиться душа. Аргументация Платона завершается следующим диалогом:

«Значит, чем бы душа ни овладела, она всегда привносит в это жизнь?

Да, верно.

А есть ли что-нибудь противоположное жизни или нет?

Что же это?

Смерть...

Что же выходит? Как мы сейчас назвали то, что не принимает идеи четного?

Нечетным...

А то, что не примет смерти, как мы назовем?

Бессмертным.

Но ведь душа не принимает смерти (как несовместимая с ней идея. - В.К.)?

Значит душа бессмертна?

Бессмертна...» [«Федон» 105de].

Наконец Платон утверждает, что душа не только бессмертна, но и неуничтожима на том основании, что эйдосы неуничтожимы.

Заключительная часть диалога. После обстоятельных доказательств бессмертия души (которые, надо заметить, прямо связаны с принципиальными основоположениями онтологии и гносеологии Платона: есть занебесный мир Истины - мир идей; есть производный от мира идей преходящий материально-телесный земной мир вещей; есть человек, который познает мир благодаря припоминанию) следуют краткие этические выводы. Они выражены через описание состояния души после смерти под водительством ее Гения, который достался душе еще при жизни и будет сопровождать ее к Аиду.

В последующей части диалога Платон излагает свое учение о строении Вселенной в тесной связи с его учением о посмертном воздаянии в форме переселения душ.

Платон вполне определенно утверждает, что Земля круглая, она находится посреди неба и не нуждается ни в какой поддерживающей силе, которая удержала бы ее от падения, так как «...для этого достаточно однородности неба повсюду и собственного равновесия» [«Федон» 109a]. Также он пишет: «И огонь под землею в изобилии, и струятся громадные огненные реки...» [«Федон» 111d]. Надо сказать, космологические представления Платона недалеки в этой части от современных нам: Земля действительно круглая; в глубинах Земли действительно находятся «огненные реки»; Земля действительно находится в пространстве («посередь неба»); и действительно в инерциаль- ных системах отсчета без воздействия внешних сил тело находится в состоянии покоя и равномерного прямолинейного движения.

Другие представления Платона, конечно, далеки от современной нам космологии. Он пишет, что мы - земные люди - живем не на поверхности Земли, а как бы на дне океана. У нас воздух, а на поверхности - эфир. На поверх-ности (для нас - в занебесье) человек мог бы увидеть «истинное небо, истинный свет и истинную Землю» [«Федон» 109e]. Люди, которым посчастливилось жить на поверхности воздушного океана, «...видят Солнце, и Луну, и звезды такими, каковы они на самом деле. И спутник всего этого - блаженство» [«Федон» 111b]. Таким образом, Платон ясно говорит, что блаженство - это видеть напрямую Истину.

Платон вновь возвращается к теме посмертного воздаяния. В данном фрагменте, близком к окончанию диалога, речь идет о разделении людей на совершивших при жизни обычные грехи и на совершивших тяжкие грехи, которые в христианстве именуются «смертными грехами». К таких грехам Платон относит святотатство, убийство вне закона и другие тяжкие злодейства.

Первым делом над всеми умершими вершится суд - и над благочестивыми, и над грешниками. Люди с нетяжкими грехами направляются к реке Ахеронт и на ладьях плывут к озеру. «Там они обитают и, очищаясь от провинностей, какие кто совершил при жизни, несут наказания и получают освобождение от вины, а за добрые дела получают воздаяния - каждый по заслугам» [«Федон» 113d]. Людей же с тяжкими преступлениями «...подобающая им судьба низвергнет в Тартар, откуда им уже никогда не выйти» [«Федон» 113e].

Эпилог этого фрагмента о посмертном воздаянии и, можно сказать, пролог к последнему фрагменту диалога с описанием смерти Сократа - это судьба праведников: «И наконец те, о ком решат, что они прожили жизнь особенно свято: их освобождают и избавляют от заключения в земных недрах, и они приходят в страну высшей чистоты, находящуюся над той Землею, и там поселяются. Те из числа, кто благодаря философии очистился полностью, впредь живут совершенно бестелесно и пребывают в обиталище еще более прекрасные, о которых, однако же, поведать нелегко... И вот ради всего, о чем мы сейчас говорили... мы должны употреблять все усилия, чтобы приобщиться, пока мы живы, к добродетели и разуму, ибо прекрасна награда и надежда велика!» [«Федон» 114bc].

Надо заметить, что в разных диалогах Платона и даже в разных фрагментах одного и того же диалога образные картины посмертного воздаяния и особенности переселения душ умерших людей неодинаковые. Например, в этом диалоге наказание связывалось с видом живых существ, в которые будут переселены души умерших людей в зависимости от их греховности и праведности. В только что рассмотренном фрагменте посмертная судьба выглядит иначе - либо вечное пребывание в Тартаре за тяжкие грехи; либо временное пребывание в чистилище у озера, в которое впадает река Ахеронт, и затем возвращение на Землю; либо вечная жизнь в занебесном мире, где вместо воздуха эфир и Истина зрима и доступна. Последняя высшая участь возможна, как часто подчеркивает Платон, только для философов. Это вполне понятно, ведь знание и праведность как для Платона, так и для Сократа неразделимые и однозначно связанные понятия.

Человеческие добродетели, которые украшают душу человека, в этике Платона следующие (их, конечно, излагает в диалоге Сократ): «...нечего тревожиться за свою душу человеку, который в течение целой жизни пренебрегал всеми телесными удовольствиями, и в частности украшениями и нарядами, считал их чуждыми себе и приносящими скорее вред, нежели пользу, который гнался за иными радостями, радостями познания, и, украсив душу не чужими, но доподлинное ее украшениями - воздержанностью, справедливостью, мужеством, свободою, истиной, ожидает странствия в Аид, готовый пуститься в путь как только позовет судьба» [«Федон» 114e].

Итак, в этике Платона пять добродетелей - мудрость (стремление и близость к истине), воздержанность, справедливость, мужество и свобода. Христианская этика включает эти же добродетели (кроме свободы, поскольку свобода - это дар Божий всем людям; вопрос в том, как они распорядятся этим даром), но принципиально дополнена тремя важнейшими, определяющими путь к спасению и блаженству, - это вера, надежда и любовь.

Вне зависимости от конкретных образов, художественных форм и метафор в целом концепция Платона и в онтологическом, и в этическом смысле вполне определенна: есть подземный мир, где человек после смерти может быть обречен в наказание на вечные муки, - это Тартар; есть наш земной мир, который находится не на поверхности Земли, а на дне воздушного океана, где человеку не дано видеть Истину прямо, а лишь ее искаженные отблески; есть мир Истины, который находится на действительной поверхности Земли, где воздух граничит с эфиром и где все вещи представлены как видимые сущности.

Финал диалога: смерть Сократа

Смерть Сократа в диалоге описана в чисто художественной, возвышенной литературной форме, к философским диалектическим умствованиям в этой части Платон практически не прибегал.

Но этот последний эпизод, будучи по форме самым литературно-художественным, по сути своей самый философский. Это и итог диалога «Федон», и итог жизни Сократа.

Философия Сократа - это его жизнь. Философия последующих философов, за исключением киников, это тексты. Как принимает смерть Сократ, так он и утверждает свое учение.

Кроме того, за истину любой человек принимает то, что он принимает за истину, т.е. истина - это не аргументация, не риторика, не авторитет и т.п., а итог, выражающийся в появлении у человека ясного и устойчивого убеждения, что это вот истинно, а это вот ложно. Поэтому, я уверен, Платон не просто художественно описал смерть Сократа, т.е. не просто включил в диалог эмоционально насыщенный художественно-литературный фрагмент. Платон, применив все средства выражения философских мыслей, - диалектические рациональные и эмпирические аргументы, ссылки на авторитет, аналогии и метафоры, обращения к здравому смыслу - апеллирует к святому для человека - он в заключительной, важнейшей части диалога обращается не столько к человеческому разуму, или интеллекту, сколько к его душе.

Я закончил контекстуальный анализ лишь одного из многих диалогов Платона - диалога «Федон». Эта работа заняла у меня несколько месяцев (конечно, с перерывами и отвлечениями), и я уверен при этом, что только часть смыслов, только часть пластов платоновской философии, содержащихся в этом диалоге, мне удалось раскрыть. Замечу, что труды философов нашего времени я прочитываю и «сворачиваю» в резюме за считанные дни, не испытывая при этом чувства, что я упустил что-то существенное.

Принципиальные выводы

Первое, что стоит отметить, - это то, что Платон, как и многие философы, в каждом фрагменте своих трудов высказывает одни и те же положения своей философской доктрины. В данном случае в диалоге «Федон» изложены все основоположения онтологии, гносеологии, этики и антропологии Платона, и в разных формах они повторяются во многих местах.

Второе - это то, что онтология и гносеология Платона определили все основные направления дальнейшей тео-ретической философии, которая на поверку всегда оказывается скрытым или явным развитием платоновских основоположений.

У Платона обозначены все проблемы философской тео-рии познания, все возможные онтологии (в развернутом виде - это уже онтология Аристотеля, Лейбница или Гегеля); он разработал методы философской аргументации, до которых не поднялся ни один последующий философ (у него есть и диалектика, и логика, и эмпирика, и интуиционизм, и образно-символические подходы в изложении философских проблем); он щедро разбросал идеи об эфире, причинах в природе, устойчивости Земли в пространстве; у него есть все основоположения различных философских систем, в том числе и диалектическая триада - отнюдь не находка Фихте и Гегеля. Платон всеми нами до сих пор во всей его глубине не понят! И когда кто-то снисходительно его поглаживает или хлопает по плечу - это для меня всегда признак невежества в высокой философии.

Третье, что важно учитывать с методической точки зрения, - это то, что всю философию в ее основной части можно изучить на основании всестороннего анализа одного только диалога Платона «Федон».

В итоге проведенного анализа можно прийти к полному пониманию смыслов, вложенных Платоном в исходное и инициирующее всю смысловую нагруженность диалога высказывание о том, что философы прежде всего занимаются умиранием и смертью.

В числе важнейших смыслов, выявленных в контексте диалога, следующие:

● метафора, выражающая методологическую установку на необходимость учета субъективной относительности и объективной неточности знаний о мире, происходящих из телесной чувствительности человека;

● онтологический, точнее говоря, метафизический постулат Платона о существовании занебесного мира вечных идей (эйдосов) как мира истинных праобразов всего существующего в преходящем земном мире;

● метафизический постулат о бессмертии души и ее периодическом возращении в мир истинных идей после физической смерти человека;

● гносеологическая установка философского рационализма - наши мысли есть порождение эйдосов, т.е. мира истины и бытия. Другими словами, они есть объективная основа истинного знания, а эмпирическое, т.е. чувственное, знание есть основа заблуждений;

● гносеологический принцип, согласно которому истинные знания о мире находятся в душе человека как память о пребывании в мире чистой истины - занебесном мире идей.

Надо заметить, что если рассматривать гносеологические установки, то можно со всей определенностью сказать, что Платон ясно высказал все принципиальные постулаты теории познания рационализма. Последующие рационалисты - пусть это будут Декарт, Спиноза, Лейбниц, Гегель и т.д. - точно так же критиковали чувственный опыт и прославляли знания, получаемые в результате интеллектуального созерцания (спекулятивного мышления). Интересно заметить, что Платон в диалоге как рационалист-классик в его критическом замечании, что «...тело не только доставляет нам тысячи хлопот... но вдобавок подвержено недугам, любой из которых мешает нам улавливать бытие. Тело наполняет нас желаниями, страстями, страхами...» [«Федон» 66b] с упреждением на 2,5 тысячи лет высказывается против гносеологической установки экзистенциалистов XIX-XX вв., согласно которой человек приближается к постижению бытия в кризисных болезненно-тошнотных состояниях и особенно, например, в состоянии страха.

По ходу всего анализа, я думаю, становится вполне понятным, что текст Платона представляет собой философский дискурс, насыщенный многими сильными аргументами. Однако произвольные допущения, вводимые по ходу доказательств (постулатов и аксиом), логико-методологические вольности дают все основания утверждать, что учение Платона строго не обосновано.

Нетрудно убедиться, что не только учение Платона, но учения всех философов не обоснованы строго. В этом отношении учение Платона не уступает учениям других великих философов, оно, скорее, превосходит большинство из них по обширности и разнообразию аргументации.

Платон и современность:

об онтологическом статусе общих понятий

и актуальности его философской концепции

Я разделяю убеждение Платона, а вместе с этим аналогичные убеждения Сократа, средневековых реалистов, Декарта, Гегеля и др., в том, что общие понятия (эйдосы, идеи) даны нам вместе с нашей человеческой природой, т.е. от рождения. Для укрепления такой убежденности помимо рациональных аргументов Платона можно привести и современные эмпирические аргументы.

Кроме общих понятий, которые, есть основания полагать, присущи человеку от рождения, ему от рождения присуща и грамматическая система языка как такового. Это достаточно убедительно показано современными лингвистами, когнитологами, философами языка. Для краткости приведу ряд их высказываний без комментариев.

«Все 6000 известных естественных языков являются равно развитыми (т.е. грамматическая структура любого из языков позволяет выразить все, что можно выразить на основе грамматической структуры любого другого языка. - В.К.). Квазиязыков не существует. Язык совершенно отсутствует у ближайших к нам по организации приматов» [Гудинг, 2000, с.189].

«Несмотря на то, что другие виды животных обладают определенным интеллектом, и тот факт, что коммуникативные системы животных по своей сложности похожи на простейшие языки, ни у одного вида животных нет языковых систем. И дело не в том, что они в них не нуждаются. По какой-то причине даже простой язык невероятно сложен для животных. Это является загадкой для науки» [Дикон, 1997; цит. по: Гудинг, 2000, с.189].

«С самого раннего возраста дети проявляют способность строить высказывания, которых они никогда ранее не слышали. Это свидетельствует о том, что они не просто преобразуют ранее услышанные образцы высказываний, а оперируют с лежащей в основании своей речевой активности системой правил, которая обладает потенциалом производить ранее не зарегистрированные высказывания» [Гудинг, 2000, с.191].

«У нас буквально отсутствует представление о том, как усваивается концептуальная система, более богатая, чем та, которой человек уже располагает; мы просто не представляем себе, как может происходить переход от концептуально бедной к концептуально более богатой системе путем процесса обучения» [Фодор, 1980; цит. по: Гудинг, 2000, с.192-193].

К этому надо добавить концепцию одного из наиболее крупных лингвистов современности Н.Хомского, согласно которой дети обладают врожденной универсальной грамматикой (см., например [Хомский, 1986]).

Таким образом, можно констатировать, что концепция Платона находит в современном знании новые подтверждения, более того - она расширяется, и сейчас можно ставить вопрос не только о врожденных идеях (общих понятиях), но и о врожденной операциональной системе представления знаний в знаковой форме, в первую очередь в форме того или иного естественного языка.

Урок анализа текстов Платона:

методология осмысления гениального текста

Анализ диалога приводит нас к мыслям, которые чрезвычайно важны как методологические установки при обращении к любому тексту и в особенности, конечно, если мы обращаемся к гениальному или боговдохновенному тексту. Эти мысли высказаны мной в разделе, посвященном анализу феномена «мудрость» с эпистемологической точки зрения. Повторю их суть вновь, уже с дополнительным основанием, которое вытекает в результате попыток осмысления диалога «Федон» и по частям, и как целое.

Каждый текст содержит буквальный смысл отдельных высказываний, и этот смысл, как правило, один. Каждое высказывание может содержать метафорические смыслы, которых может быть много, и выявляются они в различных контекстуальных фрагментах, а не только в одном. Весь текст - если это гениальная целостность - содержит высшие свойства, которые я назвал метацелостными и которые постигаются только при схватывании в интеллектуальном созерцании всего текста. Эти смыслы по определению невозможно изложить в каком-либо толковании или «кратенько».

К сожалению, многие западные философы, на мой взгляд, явно недопонимают и недооценивают Платона, поскольку смотрят на знание как эмпирики и формальные логики. В лучшем случае такие философы относятся к Платону как к гениальному философу, философия которого имеет историко-философское, но не актуальное значение.

Введение

Начну свою работу с таких слов. Что есть Смерть? И, в чем заключается учение Платона о бессмертии души? рассматривает ли философию как культуру, подготавливающую к смерти Данная работа лишь слабая попытка ответа на вопросы, которые пытаются разгадать веками.

Тема смерти и умирания зачаровывала человека с незапамятных времен, едва ли не с того самого момента, как его интеллект развился до осознания что он «царь» в окружающем мире. Наука, занимающаяся изучением вопросов смерти и умирания, называется танатологией (от греческого смерть - танос).

Я начну с изложения диалога Платона. Платон (430-348 гг. до нашей эры) - великий греческий философ, родился в Афинах, я думаю, что Платон поставил в нашем диалоге целью показать, что желания философа состоят в желании смерти - в желании сделаться чистым духом. "Вечность души, - говорит он, - есть условие возможности истинного знания, и обратно - действительность познания есть основание, из которого скорее и положительнее всего можно убедиться в вечности души". Платон влагает в уста умирающего Сократа рассуждение о бессмертии, то он видит в этом не более, как только гениальную мысль.

Цель исследования - изучить проблему смерти и философию как культуру подготовки к смерти в концепции Платона.

Задачи исследования:

Изучить произведение Платона «Федон».

Проанализировать тему проблемы смерти в диалоге Платона «Федон» и рассмотреть ее с точки зрения философской концепции Платона.

Сформулировать основные выводы философского учения Платона о бессмертии души на примере диалога Платона «Федон».

Объект исследования - философское учение Платона о бессмертии души.

Предмет исследования - проблема смерти и культура подготовки к смерти в диалоге Платона «Федон».

Методы исследования: При написании работы мною были использованы следующие методы. В первой главе использовался метод анализа. Во второй главе - анализ, индукция, дедукция, синтез. В заключительной, третьей главе - методы обобщения и синтеза.

Основная гипотеза исследования - в понимании Платона, философия является культурой подготовки к смерти.

Произведение Платона «Федон»

В «Федоне» описывается последняя беседа Сократа со своими учениками и друзьями. Он начинает с утверждения, что хотя каждый, кто достойным образом занимается философией не только, не будет бояться смерти, но наоборот, будет приветствовать ее, однако он не покончит жизнь самоубийством, потому что это считается незаконным. Друзья спрашивают Сократа, почему самоубийство считается незаконным, его ответ является почти тождественным тому, что мог бы сказать христианин: “Сокровенное учение гласит, что мы, люди, находимся как бы под стражей и не следует ни избавляться от не своими силами, ни бежать”. Сократ сравнивает отношение человека к Богу с отношениями скота к своему владельцу. Разве ты не рассердился, говорит Сократ, если бы твой бык, воспользовался возможностью лишить себя жизни, и, следовательно, “совсем небессмысленно, чтобы человек не лишал себя жизни, пока Бог каким-нибудь образом его к этому не принудит, вроде как, например, сегодня меня”. Сократ без огорчения относится к своей смерти, так как убежден, что отправляется к иным богам - мудрым и добрым. К умершим, которые лучше живых, идет он туда с верой в то, что умерших ждет новое будущее.

В диалоге «Федон», отразился, на мой взгляд, весь жизненный путь Сократа, который как бы подводит итог своим философским рассуждениям, делает выводы, связанные с прожитой жизнью и готовит своих учеников к последующей, возможно, более лучшей жизни. Мыслитель прекрасно знает о том, что через несколько часов он умрет, но встречает смерть на удивление спокойно, и даже радостно. Он словно давно ждал свою смерть, и вот она наконец-то пришла за ним.

Однако его ученики не могут понять своего учителя, они считают, что любой человек должен всеми силами держаться за эту жизнь, ведь и душа, как и тело, после смерти умирает.

И именно в этот грозный и трагический день Сократ показал свою истинную силу духа и характер настоящего философа. Вместо того чтобы поддаться общему настроению уныния и страха, он, с присущим ему спокойствием и рассудительностью начинает беседовать с учениками о жизни и смерти, душе, успокаивает и ободряет, их ищет и доказывает четырьмя главными аргументами тезис о бессмертии души.

В этом диалоге Сократ предстает перед нами как философ - исследователь, который легко находит ответ на, казалось бы, совсем не разрешимые вопросы. В качестве примера можно привести эпизод дискуссии Сократа, Симмия и Кебета, когда ученики подвергли сомнениям его доказательства о бессмертии души и как ловко учитель смог доказать свою правоту. Разъясняя ученикам то или иное явление или понятие, Сократ всегда использует всегда очень яркие, но в тоже время и очень убедительные доказательства, которые заставляют учеников поверить в тот или иной факт правоты своего наставника.

Говоря об образе Сократа в данном диалоге Платона, следует обратить внимание вот на какой момент. Проводя свою доказательную линию, Сократ всегда тщательно подбирает слова и выражения, от него не услышишь непродуманного высказывания, он словно пытается исследовать проблему с разных точек зрения, приходя, однако, в заключении к одному и тому же выводу. Поражает также и его манера вести беседу.

Если внимательно вчитываться в диалог «Федона», то можно заметить, что на протяжении всего действия диалога говорит практически сам Сократ, причем в свойственной ему манере задавать риторические вопросы. Получается, что философ, по сути, ведет разговор сам с собой, а ученики присутствуют лишь в качестве “декораций”, они как бы начинают философские дебаты, но главная роль, естественно, принадлежит не им, а их учителю.

Интересны также и другие особенности диалога «Федон».

Сократ выступает здесь в качестве первооткрывателя Вселенной, он впервые поставил вопрос о том, что Земля на самом деле круглая, на ней есть горы, впадины и т.д., также он впервые поставил вопрос о реинкарнации (перевоплощении души после смерти) и бессмертии.

Мне хотелось бы обобщить основные положения моих выводов и тезисов.

Итак. Первое, о чем следует сказать, анализируя эти диалоги - это об образе Сократа, как о человеке, который готов бросить вызов обществу.

Второе - образ Сократа можно отождествить с Иисусом Христом, в связи с их очень схожим отношением к смерти и жизни.

Третье. Мыслитель изображается в диалогах, как настоящий философ, который не боится смерти, а наоборот, спокойно выпивает приготовленную для него чашу с ядом.

Четвертое. В своих беседах с учениками, используя риторические вопросы и метод выведения причинно - следственных связей, приходит к доказательству какого-либо понятия.

Пятое. Впервые в античной философии поставил вопросы об устройстве Вселенной, о жизни и смерти, о бессмертии души, доказав этот тезис своими знаменитыми аргументами. (Взаимный переход, противоположностей).

Платон. Федон.

Душа и тело с точки зрения познания истины

Симмий: философы на самом деле желают умереть, а стало быть, совершенно ясно, что они заслуживают такой участи. Сократ: смерть есть не что иное, как отделение души от тела, верно? А быть мертвым - это значит, что тело, отделенное от души, существует само по себе и что душа, отделенная от тела, - тоже сама по себе?

Или, быть может, смерть - это что-нибудь иное? Заботы философа обращены не на тело, но почти целиком - насколько возможно отвлечься от собственного тела - на душу? Стало быть, именно в том прежде всего обнаруживает себя философ, что освобождает душу от общения с телом в несравненно большей мере, чем любой другой из людей? - А теперь взглянем, как приобретается способность мышления. Препятствует ли этому тело или нет, если взять его в соучастники философских разысканий?

Я имею в виду вот что. Могут ли люди сколько-нибудь доверять своему слуху и зрению? Ведь даже поэты без конца твердят, что мы ничего не слышим и не видим точно. Но если эти два телесных чувства ни точностью, ни ясностью не отличаются, тем менее надежны остальные, ибо все они, по-моему, слабее и ниже этих двух. Душа лучше всего мыслит, конечно, когда ее не тревожит ничто из того, о чем мы только что говорили, - ни слух, ни зрение, ни боль, ни удовольствие, когда, распростившись с телом, она останется одна или почти одна и устремится к подлинному бытию, прекратив и пресекши, насколько это возможно, общение с телом. Прекрасное и доброе постигается с помощью какого-то иного телесного чувства? Я говорю сейчас о вещах того же рода - о величине, здоровье, силе и так далее - одним словом, о том, что каждая из этих вещей представляет собою по своей сущности. Так как же, самое истинное в них мы обнаруживаем с помощью тела? Или же, напротив, кто из нас всего тщательнее и настойчивее приучит себя размышлять о каждой вещи, которую он исследует, тот всего ближе подойдет к ее истинному познанию?

Четыре доказательства бессмертия души.

Аргумент первый: взаимопереход противоположностей

Сократ: представь себе, например, что существует только засыпание и что пробуждение от сна его не уравновешивает, - ты легко поймешь, что в конце концов сказание об Эндимионе оказалось бы вздором и потеряло всякий смысл, потому что и все остальное также погрузилось бы в сон. И если бы все только соединялось, прекратив разъединяться, очень быстро стало бы по слову Анаксагора: Все вещи были вместе. И точно так же, друг Кебет, если бы все причастное к жизни умирало, а умерев, оставалось бы мертвым и вновь не оживало, - разве не совершенно ясно, что в конце концов все стало бы мертво и жизнь бы исчезла? И если бы даже живое возникало из чего-нибудь иного, а затем все-таки умирало, каким образом можно было бы избегнуть всеобщей смерти и уничтожения? Поистине существуют и оживание, и возникновение живых из мертвых. Существуют и души умерших, и добрым между ними выпадает лучшая доля, а дурным - худшая.

Аргумент второй: знание как припоминание того, что было до рождения человека

Сократ: Мы признаем, что существует нечто, называемое равным, - я говорю не о том, что бревно бывает равно бревну, камень камню и тому подобное, но о чем-то ином, отличном от всего этого, - о равенстве самом по себе. Но откуда мы берем это знание? Видя равные между собою бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы через них постигаем иное, отличное от них. Всякий раз, когда вид одной вещи вызывает у тебя мысль о другой, либо сходной с первою, либо несходной, - это припоминание. Прежде чем начать видеть, слышать и вообще чувствовать, мы должны были каким-то образом узнать о равном самом по себе. В сравнении с телом душа ближе к безвидному, а тело в сравнении с душой - к зримому? Когда душа ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и, в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным, она и сама обнаруживает те же свойства.

Аргумент третий: самотождество идеи (эйдоса) души

Душа - это гармония, а гармония, вполне оставаясь самой собою, то есть гармонией, никогда не будет причастна дисгармонии. И душа не будет причастна порочности, поскольку она остается доподлинно душою. Душа, если это гармония, всегда поет в лад с тем, как натянуты, или отпущены, или звучат, или как-то еще размещены и расположены составные части? Разве мы не согласились, что душа следует за ними и никогда не властвует?

Аргумент четвертый: теория души как эйдоса жизни

Если бессмертное неуничтожимо, душа не может погибнуть, когда к ней приблизится смерть: ведь из всего сказанного следует, что она не примет смерти и не будет мертвой! Точно так же, как не будет четным ни три, ни само нечетное, как не будет холодным ни огонь, ни теплота в огне! Что, - однако же, препятствует нечетному, - скажет кто-нибудь, - не становясь четным, когда четное приблизится, - так мы договорились - погибнуть и уступить свое место четному? И мы не были бы вправе решительно настаивать, что нечетное не погибнет, - ведь нечетное не обладает неуничтожимостью. Зато если бы было признано, что оно неуничтожимо, мы без труда отстаивали бы свой взгляд, что под натиском четного нечетное и три спасаются бегством. Поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна, должна быть в то же время и неуничтожимой. И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти.

Все произведение начинается с приезда из города Флиунт Федона. Судьба этого человека была весьма трагична: он участвовал в военных действиях, после чего попал в плен. Отчасти, благодаря его действиям, его жизненным обстоятельствам, Сократ создал специальную школу.

Вскоре завязывается разговор Федона и одного из учеников. Многим хотелось узнать о мыслях великого древнегреческого философа перед смертью. Изначально Федон рассказал о состоянии Сократа, когда к нему привели его учеников. Мысль, которую преподнес великий учитель, заключалась в том, что отказ от обыденных удовольствий и зависимостей очищают душу и плоть человека. Также Сократ рассказывал о том, как опасно допускать мысли о самоубийство и как карают на небесах боги за такое действие.

Далее Федон рассказывает о мыслях Сократа относительно взаимодействия души и тела. Он призывает изучать мир и жить, не поддаваясь инстинктам и не зацикливаться на внешних его проявлениях. Лишь тогда человек сможет быть абсолютно освобожден от условностей окружающего мира.

Самое интересное то, что Сократ в своем последнем диалоге даже привел несколько доказательств бессмертия души. Во-первых, он считал, что все определения, качества основываются на противоположностях. Без этого не могло бы существовать жизнь. А, следуя закону противоположностей, раз есть жизнь, следовательно, есть и смерть. А смерть, соответственно, должна породить жизнь. Все закономерно.

Еще одним аргументов в пользу бессмертия души Сократ приводит тот факт, что идеи о справедливости, дружбе, любви, мы знаем как будто заранее. Мы вспоминаем отрывки нашей прошлой жизни и на основе этого мы рождаемся с пониманием о добре и зле, добром поступке или каком-то злодеянии.

Также он говорит о том, что идеи разума незыблемы и вечны в отличие от чувств – это тоже является своего рода аргументом.

Помимо этого, Сократ говорит о том, что мир вещей не рождает – это работа сознательного. Это и есть четвертый аргумент.

Платон делится с читателями красотами подземного мира, рассказывает о пристанище грешниках и о тех, кто вел праведную жизнь.

Данное произведение имеет некоторое религиозное содержание. От лица Федона, Сократ затрагивает известные вопросы, на которые даже в нашем современном мире не всегда можно найти ответ. Автор же призывает прислушаться к некоторым из них и задуматься о своей жизни в частности.

Картинка или рисунок Платон - Федон

Другие пересказы и отзывы для читательского дневника

• Краткое содержание Осеева Три товарища

  Повествование начинается с того, что главный герой Витя, потерял свой завтрак. Он понимает, что теперь ему придется остаться голодным, что мальчика совершенно не радует. Он рассказывает о происшествии Коле

• Хемингуэй

  Писатель родился 21 июля 1899 года в Америке. Мальчик был вторым их шести детей. Родители Эрнеста были обеспеченные люди. Отец Кларенс Эдмонт Хемингуэй всю жизнь занимался медициной, мать Грейс Холл бывшая певица

• Краткое содержание Колотый сахар Паустовского

  Этот необыкновенный рассказ Константин Георгиевич Паустовский написал о широте русской души а так же человеческой доброте. Данное действие происходит в небольшом городке Забайкалья

• Краткое содержание Лунный камень Коллинз

  Многие века в индийском храме стояла священная статуя Бога Луны, во лбу которой сверкал желтым цветом красивейший алмаз. По древней легенде, если драгоценный камень покинет обитель, он принесет своему владельцу несчастья

• Краткое содержание Лермонтов Бородино

  Баллада «Бородино» была написана в 1837 году в честь 25-летия Бородинской битвы. Автор в содержании стихотворения показывает рассказ мужчины, который участвовал в Отечественной войне 1812 года. Все повествования солдата наполнены гордостью